«Заставляли вести распутную жизнь» В Средние века бордели открылись по всей Европе. Как жили проститутки в те времена?

Историк Элеанор Янега поставила перед собой непростую задачу: в деталях рассказать о жизни женщины в Средневековье. В своей книге «Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание» она рассказывает не только о выдающихся, но и о простых женщинах того времени. Она показывает, как простые фермерши, хозяйки пивоварен, ремесленницы и проститутки изменили представление о месте женщины в истории. «Лента.ру» с разрешения издательства «Манн, Иванов и Фербер» публикует отрывок из книги, посвященный проституции тех времен.

Проститутки

Работа в сфере сексуальных услуг тоже вынуждала женщин ходить по тонкой грани между законом и преступлением. В средневековый период проституция считалась необходимостью, и особенно в больших городах, ввиду беспокойства, что вдруг неженатые мужчины недополучат секса. И Августин Блаженный, и Фома Аквинский предупреждали, что в городской обстановке сдерживаемая похоть может быть опасна. Они предостерегали, что если неженатые мужчины не найдут удовлетворения своим сексуальным желаниям, то они прибегнут к насилию, ведь надо же им каким-то образом сбрасывать свой внутренний жар, накапливающийся в силу их сухой гуморальной природы.

Почти во всех крупных средневековых городах работали и процветали публичные дома, хотя их деятельность и ограничивалась некоторыми регламентами. Особые предписания действовали на территории Священной Римской империи, где проститутки могли работать только в публичных домах и ни в коем случае не должны были принимать клиентов на дому, а самим публичным домам нужно было получать разрешение у городских властей.

Города обычно запрещали устраивать бордели при общественных банях; в некоторых городах представительницам профессии предписывалось носить особую одежду, указывающую на род их занятий.

В Лондоне проститутки должны были носить чепец из черно-белой полосатой ткани.

Эти законы и правила доказывают, что работницам в сфере сексуальных услуг в средневековом обществе отводилось свое надежное место. А если они следовали правилам неукоснительно, то могли рассчитывать на поддержку городских властей. В Праге один не в меру ретивый местный священник пытался выселить проституток муниципального борделя в Оборе из их здания; те обратились в городской магистрат и потребовали вмешаться. Их гонитель, настырный отец Ульрих, горько жаловался на порочность коммерческого секса, но все было бесполезно: женщины занимались своим ремеслом на вполне законных основаниях, и правовая система стояла на страже их интересов.

Хотя закон защищал проституток из Оборы, он же не позволял им выходить за определенные рамки. В северной части Праги за Вацлавской площадью местные власти зарегистрировали несколько жалоб на «подозрительных женщин», которые, предположительно, работали в нескольких нелегальных борделях на улице Краковска. Реагируя на жалобы населения, архидиакон пригрозил, что эти женщины могут быть изгнаны из их жилищ под страхом отлучения от Церкви. В Лондоне тоже были ограничения на места, где могли проживать проститутки, даже в то время, когда они не занимались своим ремеслом.

В 1393 году городские власти объявили, что запрещают проституткам «разгуливать по улицам или гостевать в… городе или в его предместьях, днем или ночью; а надлежит им держаться мест, им предписанных, иначе говоря, публичных домов [борделей при банях] на противоположном берегу Темзы и на улице Кокслейн; под страхом утраты и конфискации верхней одежды, что будет на них, а также их чепцов», если они нарушат этот запрет.

Несмотря на все притеснения и строгости, проституток можно было найти в большинстве городов. К древнейшей профессии могла обратиться практически любая женщина, готовая соблюдать соответствующий регламент.

Профессия особенно подходила женщинам, недавно прибывшим из деревни, которые нуждались в крове и доходе, не раскрывая при этом городским властям, кто они и откуда, а значит, и не обнаруживая свое местонахождение перед сеньорами, от которых они сбежали.

Однако не все проститутки попадали в профессию по доброй воле.

Некоторых женщин завлекали откровенным обманом. Так, в Лондоне некая Элизабет, жена Генри Моуринга, была обвинена в том, что, выдавая себя за вышивальщицу, набирала молодых девушек в ученицы, а вместо того, «привязавши их к себе, понуждала [их] … вести распутную жизнь и вступать в сношения со странствующими монахами, капелланами и прочими мужчинами подобного сорта, как в компании, куда они желали взять тех с собой, так и в ее собственном доме».

Между тем в Праге женщины иногда вынужденно шли в проститутки, так как не могли расплатиться с долгами. Новоприбывшие в город девицы нередко брали деньги взаймы, чтобы обустроиться, а если не могли вовремя погасить долг, заимодавцы частенько требовали отрабатывать его. И тут выяснялось, что под отработкой подразумевалось не что иное, как проституция.

А поскольку проституция считалась законным занятием, требование подобной «отработки» тоже укладывалось в рамки закона, и обманутым женщинам не оставалось ничего, кроме как подчиниться. В одном таком случае бедняжка Дорота из Стрыгла оказалась в должницах у мадам Анны Гарбатовой, на условиях, что под страхом смерти она обязана отрабатывать долг до его погашения.

Повторю, последствия для занимающихся этой профессией зависели от индивидуальной способности человека держаться в рамках закона. Так, у сводницы Элизабет возникли неприятности с законом, потому что числившиеся под ее началом девицы занимались своим ремеслом в неположенных местах (на улицах Лондона вместо Судьба «проституток поневоле» могла сильно отличаться в разных городах, местностях, и даже у каждой женщины судьба могла быть своей в зависимости от того, насколько законопослушны были те, кто эксплуатировал этих секс-работниц.

При всей законности проституции и даже в иных случаях законности принуждения к проституции, этот род занятий всегда считался непочтенным. Пускай он был оправдан с богословской точки зрения, но сами по себе внебрачные половые связи все равно считались развратом и причислялись к разряду грехов, разве что менее тяжких. И потому проституток, когда они занимались своим ремеслом, считали пребывавшими во грехе. Если женщина умирала, еще оставаясь в этой профессии, ее считали умершей вне Церкви и, подобно самоубийцам, запрещали хоронить в освященной кладбищенской земле.

Проституткам угрожала не только смерть без церковного причастия, но и другие беды. Как я упоминала в главе 3, в богословии придерживались мнения, что проститутки неспособны забеременеть.

Гильом из Конша утверждал, что раз проститутки занимаются сексом в порядке трудовой деятельности, а не для удовольствия, то они неспособны выделять необходимую для зачатия сперму. Хотя последнее неверно, проститутки действительно могли утратить способность к зачатию, но по причине инфекций, передающихся половым путем (ИППП), которыми они заражались от клиентов. А той самой «проказой», которую женщины могли передавать своим половым партнерам, «не заражаясь ею сами», скорее всего, была гонорея. Симптомы этого заболевания сильнее проявляются у мужчин, чем у женщин, однако если его не лечить, оно могло привести женщину к бесплодию.

Надо сказать, что в Средневековье ИППП тоже вызывали беспокойство, особенно среди проституток: в 1161 году Генрих II Английский (1133–1189) издал указ, согласно которому владельцы лондонских борделей не должны «держать всякую женщину, если та имеет пагубную немочь жжения» у себя на службе.

В 1256 году французский король Людовик IX Святой (1214–1270) постановил своим указом изгонять из пределов королевства всякого, у кого обнаружится эта болезнь. Так что женщинам, заразившимся ею, грозили вполне реальные последствия, как со стороны закона, так и со стороны здоровья.

Распространение новой болезни деморализовало население и сеяло панику, а жизнь проституток сделалась еще опаснее, хотя в мире, не знавшем презервативов, их профессия всегда была полна рисков, а заразившихся общество отвергало.

Средневековые ИППП подрывали здоровье женщин, и без того занимавших предательски шаткое положение в обществе, а также приближали участь смерти без церковного причастия. Впрочем, многие проститутки вовсе не собирались отдавать профессии всю жизнь. Женщинам, которых к проституции принудили обманом или долгами, видимо, было труднее выйти из этой профессии из-за препятствий правового или внеправового характера, зато такие препятствия не стояли на пути женщин, которые пошли в проститутки из соображений простоты или удобства этого занятия.

По общему мнению, проституцией, необходимой в городской жизни, можно было какое-то время заниматься, а потом бросить это занятие. Желавшим выйти из дела надо было всего лишь обратиться к приходскому священнику, покаяться в грехах и попросить искупления, которое, как утверждал папа Иннокентий III (1160/61–1216), должно состоять в том, чтобы вступить в брак и создать семью.

Искупление в виде замужества раскрывает нам суть социальной проблемы проституции.

Очевидно, что обществу требовались проститутки, чтобы держать в узде буйную мужскую похоть, но сами проститутки внушали опасения не только своей сексуальной доступностью, но и тем, что находились вне мужского надзора. Если они соблюдали законы своего города, проститутки могли жить целиком за пределами власти патриархального семейного уклада, жить самостоятельно, тратить деньги как им хочется и заниматься избранным ремеслом.

То, что проститутки должны были вступать в брак, воспринималось не просто как приказ бросить сомнительное занятие. Суть была в том, чтобы вернуть беспризорных женщин под контроль определенного мужчины.

Многие женщины шли в проститутки из желания освободиться от пут своей семьи с ее традиционным укладом сельской жизни. Возможно, их не столько манила сама профессия, сколько пугала роль жены и матери, которую они не готовы были на себя взять. Некоторые бывшие проститутки, как выяснилось, думали, что когда они захотят «раскаяться» в своем занятии, то они именно это и сделают, в особенности те, кого на проституцию толкнули долги.

По счастью, многие истинно верующие были рады помочь бывшим проституткам идти путем добродетельной жизни, и, кстати, епископ Винчестерский не был в этом исключением.

Пример подобного милосердия показывает нам чешский проповедник XIV века Ян Милич из Кромержижа (ум. 1374). Он организовал приют под названием «Иерусалим» для проституток, пожелавших бросить свое занятие, в помещении бывшего борделя, которое передала ему в дар раскаявшаяся содержательница заведения. Ян Милич обычно оплачивал долги вставшей на путь исправления женщины. Если ей не хотелось возвращаться в общество, она могла остаться в приюте и посвятить себя молитвам и благочестивым размышлениям.

В какой-то момент «Иерусалим» привлек к себе пристальное внимание властей, не в последнюю очередь тем, что наряду с раскаявшимися проститутками там давали приют и проповедникам-мужчинам, но выручала мощная поддержка, которую приюту оказывала городская община Праги. В целом люди того времени, скорее всего, понимали, что если женщина решила покончить с проституцией, то ей обязательно понадобится поддержка, а Милич и его приют «Иерусалим» как раз ее и предлагали.

Приют «Иерусалим» служит примером старинной европейской традиции непосредственного участия в судьбе женщин, решивших покончить с проституцией. Во Франции XIII века такие же приюты действовали в Париже, Тулузе и Марселе; один из них, «Дочери Божьи» (Les Filles-Dieu), получал финансирование от вышеупомянутого короля Людовика IX Святого. Такие же приюты действовали в германских и итальянских землях. В 1227 году папа Григорий IX (ок. 1145–1241) утвердил существование «Ордена кающихся грешниц святой Марии Магдалины», предлагавшего таким женщинам монашескую жизнь. Для вступивших в орден действовали следующие правила: отречение от прежней жизни в возрасте до 25 лет; наказание за мелкие прегрешения постом на хлебе и воде, а за более серьезные нарушения грозило тюремное заключение. Можно предположить, что подобные строгости отпугивали часть желавших раскаяться в проституции, и, видимо, по этой причине менее формализованные сообщества наподобие приюта «Иерусалим» продолжали активно действовать, зачастую в тех же городах, где размещались обители Св. Магдалины. С какого-то момента орден прекратил принимать раскаявшихся проституток и стал таким же женским монашеским орденом, как остальные.

Впрочем, множество других религиозных сообществ охотно принимали к себе раскаявшихся проституток, но для этого необязательно было вступать в монашество. Однако если эти женщины желали посвятить себя Богу и вере, они могли вступить в любой из многочисленных женских монашеских орденов, многие из которых могли предложить им интересную работу.

Перевод с английского Елены Лалаян