«Нашими конструкторами стали молодые самоучки» В зоне СВО применяют самодельные дроны. Кто их производит?

За период проведения СВО на Украине в России образовалось большое волонтерское движение, направленное на помощь солдатам и мирным жителям, находящимся в зоне боевых действий. Эти люди не только за свой счет покупают и регулярно отвозят на фронт продукты, медикаменты, снаряжение, оборудование и прочее, но и наладили кустарное производство многих вещей — от носков и маскировочных сетей до беспилотников и тепловизоров. Выпускники Московского суворовского училища, объединившись с талантливыми айтишниками, создали своеобразное конструкторское бюро, чтобы обеспечить российских военных надежными и современными дронами и приборами, не уступающими или даже опережающими разработки противника. Подробнее — в материале «Ленты.ру».

«Это не Алиэкспресс, а покупки у заводов-производителей»

Многим людям, оказывающим помощь российским вооруженным силам на Украине и мирным жителям Донбасса приходится скрывать свои имена и другие личные данные, чтобы, с одной стороны, защититься от возможных диверсий со стороны ВСУ, а с другой, не привлекать к себе излишнего внимания со стороны сотрудников правоохранительных органов. В особенности это касается героев данного материала, занимающихся кустарным производством дронов для фронта.

Николай Царионов (имя и фамилия героя изменены — прим. «Ленты.ру») стал помогать российским солдатам на Украине с самого начала СВО. Ведь в окопах оказались и его родственники, и друзья.

«Сперва племяннику, а затем и всему его подразделению разведки, — вспоминает он. — Запросы были самые разнообразные. Возил туда все что можно. Ту же медицину в огромных количествах».

Но так как Николай сам бывший военный разведчик, то он, переговорив с бойцами, вскоре сконцентрировался именно на том, что нужно солдату на современной войне, то есть на приборах и оборудовании, которого им не доставало.

«Глушители, пламегасители, тепловизоры и прочее — от этого тоже непосредственно зависит жизнь солдата», — объясняет Николай.

Однако в первую очередь, по его словам, подразделению требовались средства связи. Первое время с ними было совсем тяжело.

Но, конечно, Царионов действовал не один. Сорок лет назад он окончил суворовское училище и все годы поддерживал связь с другими выпускниками. С первых дней специальной военной операции суворовцы, которых она застала на пенсии, гражданке, в тылу или на фронте, наладили систему взаимопомощи, где каждый выполняет свою роль.

Кроме того, вокруг Николая возник сначала небольшой, а затем и все более увеличивавшийся круг друзей и коллег по бизнесу, желавших внести посильную лепту в общее дело: деньгами, знаниями, связями.

«Вскоре нашлись контакты людей, которые возили вещи непосредственно из Китая, — рассказывает Царионов. — Они переключились на работу по нашим заказам. Это не Алиэкспресс, а покупки у заводов-производителей».

Николай тратил и свои средства на покупку того, в чем остро нуждались бойцы на фронте, возил туда комплекты запчастей для автомобилей, зарядные устройства для автоаккумуляторов, комплекты резины на УАЗы, «потому что шины там ходят от силы месяц-два», наборы инструментов.

Эти посылки всегда дополнялись чаем, конфетами и сигаретами. Царионов сам хорошо знает, что такое боевые действия, так как после окончания военного училища полтора года воевал в Афганистане.

«Удалось воткнуть камеру с 180-кратным зумом»

Со временем Николай, вместе с несколькими другими суворовцами и партнерами, вплотную занялись проблемой обеспечения боевых подразделений дронами. Наиболее популярные в войсках «Мавики» постоянно дорожали. К тому же эта сугубо гражданская техника не годилась для использования в суровых полевых условиях, имела слабую защиту от средств радиоэлектронной борьбы.

Решено было вложиться в создание самодельных моделей. Появились контакты талантливых молодых людей, готовых взяться за эту работу при должной материальной и организационной поддержке.

Постепенно возникла целая линейка дронов с разными характеристиками и под разные задачи. Первым в этой линейке стал дрон-камикадзе.

«В воздухе держится около 15 минут, — описывает Николай его технические характеристики. — Он должен хорошо управляться и нести более полутора килограммов полезной нагрузки, чтобы быть эффективным против бронетехники или долговременных укрытий».

Волонтеры постарались не только построить и доставить как можно больше таких дронов на фронт, но и наладить качественную обратную связь с подразделениями, чтобы по мере необходимости вносить изменения в конструкцию и программное обеспечение.

Клепать что-то одно бесконечными тиражами, по словам Царионова, бессмысленно, так как практически на каждое устройство через месяц-другой, у противника появляются эффективное противоядие. «Идет гонка вооружений между кустарными производителями», — отмечает собеседник «Ленты.ру».

Еще очень многое зависит от того, насколько грамотным окажется оператор БПЛА. Суворовцы стараются кому попало их в руки не передавать, а сначала, насколько это возможно, проверить квалификацию бойца, хотя все чаще они работают через командиров, которым доверяют.

Николай вспоминает, что поначалу они работали с разведчиками, а затем вышли на контакт с Росгвардией, местными донбасскими подразделениями.

Плюс так вышло, что он и его коллеги по бизнесу лично участвовали в восстановлении зданий и объектов социальной инфраструктуры на Донбассе. Там Николай тоже завел массу знакомств, в том числе для того, чтобы оказывать посильную адресную помощь.

Вторым изделием в линейке этого кустарного конструкторского бюро стал многоразовый дрон со сбросами — что-то наподобие бомбардировщика. Сложность была в том, чтобы научиться наилучшим образом размещать полезную нагрузку и стабилизировать конструкцию в воздухе в момент сброса, а затем встала задача эффективно защищаться от РЭБ противника.

Этот самодельный бомбардировщик несет сразу шесть вогов, то есть выстрелов для гранатомета, и может сбрасывать их по одному.

Наконец, третья модель, в разработку и доработку которой вкладываются миллионы рублей, все доступное время и силы — это дрон-разведчик.

Отдельная история с высотой. Первое время, по словам Царионова, и российские, и украинские кустари гнались за тем, чтобы научить свои изделия летать как можно выше, но теперь это уже моветон, так как для решения большинства практических задач летать выше четырех километров не нужно.

Дрон-разведчик работает на переднем крае и детально просматривает вглубь территорию, занятую противником более чем на 10 километров, но с 180-кратным зумом он может смотреть и на расстояние до 40 километров.

Суворовцы заканчивают работу над системой, позволяющей в режиме реального времени управлять сразу несколькими разными дронами из одного места.

Часть характеристик, как и перспективные разработки, они держат в секрете, как и положено представителям оборонно-промышленного комплекса.

Вся эта работа требует большого терпения. Порой приходится тратить по пять-десять миллионов на устройства, которые не оправдывают ожиданий. Требуются переделки и дополнительное финансирование. На этом этапе многие, кто пытается освоить кустарное производство боевых дронов, не выдерживают. «Кто-то нервничает, кто-то руки опускает, ведь ты вкладываешь, а выхлопа нет — не летит», — сетует собеседник «Ленты.ру».

«Операторы дронов — приоритетная цель»

Постоянной головной болью для разработчиков самодельных дронов стало противодействие средствам РЭБ. Приходиться учить эти устройства работать на несвойственных для подобной техники частотах или быстро (за секунды) менять частоты.

«Противнику помогают страны Запада. У них больше современной специализированной аппаратуры, — объясняет суворовец. — Это приводит в том числе к потерям среди наших солдат. Операторы дронов — приоритетная цель».

Бороться за жизнь российских операторов БПЛА удается с помощью ретрансляторов: стационарных и мобильных, в том числе специальных дронов. Они не позволяют или по крайней мере затрудняют процесс вычисления местонахождения оператора.

В Афганистане Николаю много с чем приходилось сталкиваться. Тогда у него как у офицера был, к примеру, опыт работы со специальной станцией ближней разведки, умещавшейся в чемоданчик.

Это устройство, по его словам, облучало пространство и позволяло неплохо определять цели, выделяя отдельно транспорт, вьючных и диких животных, вооруженных людей.

«В 80-е годы у нас уже такая техника была, но никто из нас тогда и подумать не мог, как будет выглядеть война почти сорок лет спустя. Какую роль в ней будут играть новые технологии, — говорит Царионов. — Однако и без традиционных пушек и танков не обойтись».

Суворовцы с интересом изучают украинские кустарные дроны, попадающие к ним в руки от российских солдат. По словам Николая, по этим изделиям видно, что «мы племя с одной грядки», так как мыслят конструкторы по обе стороны фронта в одном направлении.

Российские кустарные дроны даже визуально похожи на украинские. Зачастую используются аналогичные комплектующие, вплоть до таких, что были произведены на одном и том же китайском заводе. Однако и стопроцентного соответствия нет. Какие-то конструктивные особенности лучше у украинцев, какие-то — у россиян.

«Закрываем нишу тактического звена»

В России есть достаточно серьезные разработки в области БПЛА и Царионов с коллегами не говорят о том, что их нет на фронте или они хуже кустарных — речь о разных уровнях производства и применения.

«Есть, условно, высшее звено, есть среднее и низшее. Мы закрываем как раз нишу низшего или тактического звена», — объясняет Николай.

Пришлось подключать солдатскую, или народную, смекалку, а в случае с дронами — ребят с паяльниками и программистов.

Официальная оборонка, как отмечает Царионов, тоже не стоит на месте, что заметно по «Ланцетам» и «Гераням».

«Это как раз среднее звено. И мы видим, как эти БПЛА развиваются: увеличивается дальность применения, улучшаются другие технические характеристики», — говорит суворовец.

Кустарные дроны помогают сберегать жизни обычных солдат: разведчиков, штурмовиков и наводчиков, находящихся на передовой, поэтому боевым подразделениям всегда хочется их иметь с избытком.

А еще такие самодельные дроны, как оказалось, очень нужны для пропагандистской работы. Николай напомнил, что съемка агитационных фильмов велась еще во времена Великой Отечественной войны, но теперь она вышла на качественно новый и гораздо более массовый уровень. Стороны нынешнего конфликта соревнуются друг с другом в этом деле, снабжая коптеры кинематографическими камерами и ломая голову над постановкой съемок.

«Мы видим, как меняется качество видео с дронов за последние полтора года, — говорит Царионов. — Сейчас уже часто снимают сразу с нескольких точек: одна камера на дроне-камикадзе, другая — на дроне-разведчике, снимающем атаку со стороны, третья — с видеорегистратора солдата, осматривающего разбитую технику вблизи».

«Нашими конструкторами стали молодые самоучки»

Любой дрон — это целый комплекс, в который входит рама, на которой он строится, лопасти и двигатели, системы управления и наблюдения, программное обеспечение и кое-что еще. Конечная цена кустарных изделий определяется стоимостью этих компонентов.

Изрядно сэкономить суворовцам удалось за счет самодельных тепловизоров, которые, по словам собеседника «Ленты.ру», у них получились тоже более качественными, чем обычные гражданские.

Успех этого конструкторского бюро, по словам Николая, в том, что в нем удалось объединить усилия представителей разных поколений и сфер жизни — людей, которым трудно было бы общаться друг с другом в обычное время.

Молодые программисты делают то, чего не могут ветераны-суворовцы, но те, в свою очередь, берут на себя финансирование, решение оргвопросов и доставку дронов на фронт.

Бывают неприятные ситуации, когда Николаю лично приходится везти дроны-камикадзе на своей машине по Москве в те дни, когда происходят атаки украинских беспилотников на город. Любая случайная проверка, и могут возникнуть неприятности или по крайней мере вопросы, на решение которых уйдет множество времени и сил.

«В будущем всю эту кустарщину запретят и правильно сделают», — отмечает со вздохом Царионов.

Через знакомых, опять же суворовцев, удалось выйти на бизнесменов, готовых создать новые официальные производственные площадки для массового выпуска дронов и комплектующих к ним, закупаемых сегодня в Китае.

При таком развитии событий Николай с коллегами оставят за собой роль конструкторского бюро, чтобы заниматься только разработкой новых и совершенствованием уже выпущенных моделей. Хотя максимума эффективности могут добиться только те, кто посвящает этому делу всего себя, а для них с коллегами это волонтерство.

С другой стороны, производство простых моделей боевых дронов может стать факультативным занятием для нынешних учащихся суворовских училищ. Организационная работа в этом направлении уже ведется.

* * *

Дмитрий Нестеров, председатель общественной организации «Московские Суворовцы»:

«Мы находимся на прямой связи с выпускниками суворовских училищ, находящимися на фронте, что очень удобно и позволяет помогать тем чем надо и тогда, когда надо. И это не только командиры рот, но и командующие армиями. У них, конечно, совершенно другие задачи и запросы. Если комроты, к примеру, может попросить два монокуляра с тепловизорами, то командующий армией говорит, что ему нужны машины, десятки того, сотни того.

Стараемся помогать и, самое главное, мы это делаем без поддержки государства, а за счет средств, которые собирают наши же выпускники, их родители и друзья. Мы все это только концентрируем, закупаем и отвозим. У нас полный контроль за закупкой, поставкой и всеми расходами.

Нам помогают и добрые люди со стороны, которые доверяют нам больше, чем другим общественным организациям».